Язык имен

Судя по сокращению числа читателей серии «Армянские имена», скорее всего, я поторопилась с именами собственными, не рассказала о самом языке. А потому предлагаю небольшую вводную часть для лучшего вхождения в тему.

Логика мироздания едина, и физический мир удивительно точно коррелируется с духовным. Существует важная параллель в вопросе пола, и речь идет не о грамматическом роде.
Мужчина – это носитель семени, корень народа. Женщина – лоно народа, обволакивающее и вынашивающее его семя. Чем больше диспропорция в числе женщин и мужчин, тем ближе этот народ к исчезновению с мировой арены. Потому что женщины без своего мужчины не рожают, а «заводят» одного ребеночка, да и то редко. И при таком раскладе воспроизводство народу не светит, нет. При демографическом перекосе в пользу мужчин, они привезут себе женщин других племен – и те в большинстве своем вырастят детей своих народов, но не этого. Уж не говоря о весьма поощряемых в мире однополых браках, которыми плесневеют непропорциональные общества и запускают программу, где бесплодность задана. Финиш.
То же – со словами: пока это краткие корни (а это «мужчины» языка) – они резвые и живучие. Но стоит корням чрезмерно обрасти множественными суффиксами и длинными окончаниями (а это всё оболочка, «женщины» языка), как подавление корней увлекает к погибели и язык, и народ-носитель. В самом деле, вчера еще здоровые корни, среди которых стояли на страже «азг»; «тун»; «терь», «азат»; «гирь»; (нация; дом; Господь; свободный; письмо), сегодня окуклились в суффиксах, соединительных гласных и окончаниях, а потому неузнаваемы в «азгайнаканутюн»; «тнтесаканутюн»; «азатаканамет»; «жоховрдагракан» (национализм; экономичность; пролиберальный; демографический) и пр., то как такому языку выжить? И как выжить народу-носителю, если слова эти становятся не инструментом мышления, а помехой ему? Ведь ясно, что привнесены Бог знает, откуда, и не имеют ничего общего с мышлением народа, говорящего на этом языке. Кроме того, к вопросу об «иноплеменных женах» в языках: превышение критической отметки иностранных заимствований типа «медиа-холдингов»; «кроссоверов» и «терапии кератоконуса методом кросс-линкинга в офтальмологическом центре» — прямая дорога к тому, что не удалось авторам сатанинской идеи эсперанто: к финишу всех языков.
Но вернемся к именам: ясно, что имена патриархов и предводителей древних народов не могли быть наворочены, как «кератоконусы» и «кроссоверы», а должны были исходить из самого сердца народов, и при этом выражать идею первичности героев, лидерства. Это хорошо заметно в метафорах «Великий» Александра Македонского, Тиграна Второго, Фридриха Гогенцоллерна или Петра Первого. Или Александра Второго как Освободителя. Бывало, конечно, и наоборот, и скорее всего, Фридриха Гогенштауфена назвали Барбароссой не за красную бороду (barba rossa – итал. яз. ), а за уничтожение Кремоны и Пьяченцы, изгнание жителей Милана и понуждение их разобрать стены собственного города. Ну как тут было не назвать его барбаросом, дикарем – и в глазах армян, и древней парочки латинян и греков, которой давно уже не было к тому историческому моменту? Причем если древние греки называли барбаросами говорящих не по-древнегречески, а латиняне – не по-латыни (т.е. оба гипотетических народа были взаимоварварами), то для армян это буквально «человек, говорящий на диалекте», т.е. не владеющий литературной грамотой.
Язык народа – не только его духовная среда обитания, но также действенный инструмент формирования и сохранения национального характера и мышления носителей. Вот, к примеру, в армянском языке нет категории рода. То есть мужчина, женщина, их семья, родина, государство и войско не разделяются по признаку грамматического рода. Взрослые и дети – а их англичане в младенчестве относят в своем языке к среднему роду – в армянском равны перед лицом грамматики. Но ведь это означает, что они равны и в жизни! И что всевозможные гендерные программы и правозащитная опека, заботливо навязываемые нам извне по причине отсталости по числу поломонотонных сексуальных меньшинств на невинную душу народонаселения, вовсе неуместны для народа, в котором равенство закреплено изначально, в самой системе родного языка.
Или, к примеру, уменьшительно-ласкательные суффиксы. Если вы попытаетесь буквально перевести на армянский «Посидела на скамеечке, поела хлебца с маслицем, заела клубничкой» и зачитать перевод в армянской аудитории, то готовьтесь к приезду неотложки из психушки: при всем уважении к пище, армяне не способны награждать ее виды столь любвеобильными оттенками. С малышней лет до трех эти суффиксы применяют, сюсюкают – это да. Но в дальнейшем преображенное таким образом слово носит исключительно пренебрежительный и обидный оттенок. Армения – не просто страна мужчин: это еще и страна мужественного языка. Интересно, шпионов этим тонкостям обучают, чтобы не попались?
Ничуть не меньше говорит о народе система синонимов его языка. Возьмем, к примеру, такие слова, как сэрь (любовь) и [h]ог (забота). Синонимов у них – порядка тридцати. А вот у длинного ателутюн (ненависть) всего 8 близких по смыслу понятий. Антарберутюн (равнодушие) имеет 12 синонимов. Что демонстрирует полученный словесный баланс? А то, что носители армянского языка гораздо больше склонны любить, чем ненавидеть, и заботиться – нежели обдавать равнодушием тех, с кем им приходится столкнуться. А главное – длинные антигуманные антонимы всплыли гораздо позже, чем изначальная установка народа на добро. Как говаривала моя свекровь, «люди от других людей портятся». И это – вне рамок генетики, исключительно в силу влияния языка на сознание человека. Ведь язык – это еще и программа, инсталлированная в наше сознание и поддержанная фольклором и литературой, песнями и бытовым общением.
Живой, но древний язык – это удивительный по своей универсальности ключ, способный отпирать замки любых наук и сфер познания человечества. По составу словарного запаса древних легко вычислить географию и быт своих предков. Попросите знакомых армян перечислить на память домашних животных, обозначенных в армянском языке двух-трехзвучными словами, и вы удивитесь (да и они заодно с вами): а ведь наряду с привычными нам лошадьми (дзи) и коровами (ков), ослами (эш) и курами ([h]ав), собаками (шун) и козами (этз), быками (цул) и ягнятами (ул), буйволами (лиз) и гусями (саг), свинками (хоз) и утками (бад) в числе домашней живности армян за много тысяч лет до нас водились слоны (пих) и верблюды (ухт)! А среди тех, кто мешал им всем жить, – волки (гел), медведи (арч), барсы (лус), змеи (оц), мыши (мук), оводы (бор), моль (цец), клещи (тыз) и блохи (лу). А многообразное дикое зверье (ворс) выслеживали охотники на лодках (нав; бот), повозках (сэл; кар; пач) и тех же конях (дзи) и вооруженные палицами (пал), стрелами (нэт), копьями (тиг), мечами (тур). Забавно, но если обратиться к названиям гораздо более поздних типов европейского оружия, то и они состоят из кратких армянских корней, дающих довольно точную их характеристику. Например, муш/кет, в котором муш означает подавление, кет – точку; цель, а слово в целом, без всяких переделок и семантических допущений, – «подавление точки». Или цели. С тем же армянским успехом можно прочитать смысл, заложенный авторами-изобретателями в мортиры, гаубицы, алебарды, дротики и даже бумеранги. Правда, «мортира» – чистой воды матерщина, свидетельствующая о намерениях и мощи пушечного дула.
Слово — «бар», идея — «бан», глагол — «бай», лопата — «баh», закрытый двор — «бак», погреб — «баз», туман — «бал», залог — «беh», преломление — «бек», пустошь — «боh», босяк — «боб», соглядатай или проститутка — «боз», зрачок — «биб», печальная весть — «бот», достаток — «бол», прокаливание — «бов», рост — «бой», ляжка — «буд», тупица — «бут», глотка — «бук», гнездо — «бун», шмель — «бор», пригоршня — «бур», метель — «буQ», лечение — «буж», пар — «бухх», усы — «бехх», 10.000 — «бюрь», ключица — «бил», посох — «бирь», шило — «биз», выделения из глаз — «биж», ноша — «бер», сцена — «бем» – да ведь эта игра, затеянная мною для простой демонстрации читателю широчайшего словарного запаса древнего, и все еще живого, пласта языка, – бесконечна! Сами посудите: за основу взято условие трехбуквенных имен существительных, начинающихся с «Б», и не учтены глаголы, наречия, междометия и другие полноправные участники речи, не говоря о «женских» словесных компонентах. Не учтены также двухзвучные и четырехзвучные существительные, которые лингвистика также относит к кратким словоформам. И можно пройтись в любой комбинаторике по всем 36 звукам, или буквам, что в армянском языке совпадает. А ведь переваливает за сотню тысяч!
Если вы обратили внимание, то приведенные слова включали понятия из всевозможных областей знаний: от инструментария и строений – до анатомии, имен числительных и социума. А можно пойти от обратного, и просто внимательно вчитываясь в слова, понять, что кулинарная книга наших стародавних предков включала яйца (дзу), рыбу (дзук), молоко (кат), творог (шор), лебеду (бох), различные соленья (тту) и мясо (мис), приправленное солью (ах), острыми специями (мру, ктзу), луком (сох) и поджаренное на жире (юх) и растительном масле (дзет). При этом мужчина (айр), возжигание огня (айр/эль) и жилая пещера (кар/айр) – однокорневые слова, словно иллюстрирующие легенду о Прометее! А уж запивалось все и водой (джур), и обратом (тан), и вином (гини), и водкой (охи). Но при этом, конечно, знали меру (бав; чап). И цену (гин; сак). На десерт шли гранат (нур), ежевика (мош), кизил ([h]он), шелковица (тут), инжир (туз), дыни (сех) и прочая вкуснятина. В качестве кухонного инвентаря использовались бурдюки (тык), кувшины (куж, пул), крюки для хранения винограда (кер), скалки (глан), тазы (тас), кулинарные подушки для натягивания на них теста для лаваша (дап) и прочие женские хитрости. И конечно, не были забыты платья (шор), косынки (шал) и прочие ухищрения.
И все эти лингвистические умозаключения подтверждаются найденными археологами костями, семенами, сосудами, наполненными ими, и другими материальными свидетельствами по всем регионам Древней Армении. А главное – они изображены на древнейших петроглифах, датированных I-Х тысячелетиями до н. э., с такой последовательностью и изяществом, которые и не снились авторам наших телесериалов.

Лия Аветисян

Продолжение следует

Об Авторе

Похожие материалы

Оставить отзыв

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *