Озеро Ван
Парусник “Киликия”
Памятники-вишапы
В этом году исполняется 30 лет деятельности Армянского клуба морских исследований “Айас”, одним из основателей которого является ваш покорный слуга. После завершения постройки “Киликии” – копии торговых средневековых судов Киликийской Армении, и ее знаменитого путешествия вокруг Европы (боцманом на “Киликии” также являлся ваш покорный слуга), клуб занялся другими проектами по восстановлению истории армянского судоходства и судостроения. В этой публикации нам хотелось бы поговорить о множестве удивительных и одновременно закономерных открытий, сделанных клубом за время своей научной деятельности, продолжающейся по сей день.
Григор Нарекаци
Первой реакцией на тему армянского мореплавания всегда был несколько банальный, но, пожалуй, и довольно сакральный вопрос о том, восстанавливаем ли мы Ноев ковчег. Естественно и понятно – армяне, хранители первого христианского очага в мире и хозяева Библейского оплота человечества, горы-первопристанища Арарат, судостроение и мореплавание представляют, в первую очередь, через призму легендарного путешествия Ноя, дошедшего из Палестины до Армянских гор. Но корни самосознания нашей нации, генетическая память о многотысячелетней истории собственного нав-каца живы в сегодняшнем армянском мышлении. Язык – это чистое зеркало менталитета и истории нации, – язык наш сохраняет и бережет древнейшие понятия, первоначальный смысл которых при своем непредвзятом и правильном понимании поражает воображение…
Итак, древнейшие емкие, краткие, бьющие в самую сущность явления корни. Нав – судно, корабль, средство передвижения по воде, имеющее соответственную форму. Отсюда “нав” – захоронение, могильник, по сути своей – последнее наше пристанище, одновременно – средство последнего “плавания” человека в мир иной. Отсюда “нав-кац” – пристанище на судне, более широко – судовождение, правила управления судном, навигация. Отсюда же нав или неф – продольная часть храма. Наваз – матрос, нававар – кормчий, наванц – фарватер… Все понятия и термины “нав”игации были заимствованы из армянского языка латинским, а из последнего – многими европейскими. Почему? Потому что армянская нация одной из первых в мире занялась, среди прочего, рыболовством, судостроением и мореплаванием, создав в своем древнейшем языке соответствующие слова. Далее – цов. Цов – море, водное пространство, обширный водный бассейн. Вместе с ним – слово-близнец “цоб” – сакральный, святой, почитаемый. И целый ряд понятий иже с этими смыслами – Цобадзор (сакральное, храмовое ущелье), Цопк или Цовк, Цобк – ашхар в Великой Армении, страна храмов, паломничества, также озеро с храмом – а отсюда эллинизированное Софена древнегреческих авторов, превратившееся со временем в Софию. Айя-София Константинополя – буквально Святой храм, Цоб. Отсюда же суфии – “чистые”, то есть святые паломники и отшельники ислама. Здесь же находим и Цовинар – буквально “морская вода”, “рожденная морем” – это имя праматери Армянского пантеона, а также матери Сасунских сумасбродов. И вот что самое интересное. Словом “цов” армяне изначально обозначали не только само море, но и озеро, также являющееся водным пространством. До сих пор, например, озеро Севан в армянской топонимике называется Гегама цов (Гегамское море), Ван – Вана цов или Цов Бзнунеац, Урмиа – Капутан цов (Голубое море). Даже крохотные озерца, разбросанные по Армянскому нагорью, называются с определением “цов” – озеро Цовер близ Дсеха, Тзркацов (море пиявок) в Арцахе. Дело в том, что понятия воды и сакральности в древнеармянском были идентичны, отсюда и связка “цоб-цов” – святость воды, обеспечивающей жизнь всему живому, была понятна изначально. И подтверждение тому – широко распространенный в Армении культ вишапа – дракона, хранителя воды, изначально – фаллоса, то есть жизнедарящего начала. Собственно же озеро, как и болото, обозначалось в древнеармянском словом “мар” или “мор”. И именно отсюда в латинском появилось “маре” – море. Таким образом, все понятия со смыслом “мор”ской, “мар”итим – это заимствования из армянского. Здесь нелишне вспомнить прямую кальку в русском – испарения над болотом, называемые “марево”, и армянское “мар-мор” – болото. И арцахский хребет Мравсар – облачный, туманный, дымчатый. И древнейший, существующий поныне центр армянской металлургии – Мецамор, большое болото. Остатки этого болота, рожденного блужданием русла Аракса, – озеро Мецамор (Акналич) и река Мецамор (Севджур) в Армавирском марзе. И наконец, корень “нар” – вода, течение, поток, давший начало древнеармянскому Наири и древнеарабскому Нахр – страна рек и воды. А крупные реки в арабском мире (и калькировавшем его тюркском) до сих пор носят названия с определением “нахр” – нар, наири, вода. С этим же значением в древнеармянском и древнеперсидском существовал корень “аб” – водный поток, река. В Армении есть реки с названием Аб и производными от него, в Большой Индии – район Панджаб, то есть Пятиречье. В современном армянском “аб” или “ап” – берег (Арапи – на берегу, Джрапи – берег воды, Срав – береговое ущелье, Дзорап – берег, склон ущелья).
Вот вам и мощнейший культурологический языковой ряд, родившийся много тысячелетий тому назад в армянском и перешедший во многие языки, связанный с водой, морем, сакральностью и судовождением – нав, цоб, цов, аб, нар, мар, мор. Ко всему прочему добавим и “дан” – древнейший индоевропейский (армянский) корень с тем же значением воды, реки – Дунай, Днепр, Днестр, Дон, Ардон, Раздан – все это названия рек. А где древнейший человек строил свой дом? Близ воды, источника, на берегу озера, моря или реки – поближе к живительной влаге. А как называется дом в армянском? Тун – и это не только строение, жилище, – это очаг, родина, страна – Тун Торгома, Айоц Тун. Так вот, “дон” или река, водный поток – это тот же армянский “тун”, то есть жилище, дом, родная страна. Вопрос – могла ли нация, обладающая таким уникальным и древнейшим языковым пластом, отражающим водно-морскую тематику, связанную с изначальными верованиями и мифами, не иметь отношения к морским видам хозяйственной деятельности? Ответ – конечно, не могла. И созданный в 1985 году клуб “Айас” занялся восстановлением истории этой стороны армянской действительности.
Одной из первых “малых” сенсаций, обнаруженных в ходе исследований, была легенда, связанная с местечком на берегу озера Ван. У юго-западного побережья Вана, неподалеку от крупного средневекового армянского порта Датван, есть скала с названием hАйек. Вообще, этот корень в армянской топонимике достаточно част и продуктивен. hАйек, hАйелеак означает высокое смотровое место, скалу или гору с удобной для обозрения площадкой. Кстати, топоним породил и термин “hайек” – это так называемое “воронье гнездо”, – люлька, устраиваемая в верхней части мачты для обозрения пространства вокруг судна. Так вот, со скалой на ванском берегу связана древнеармянская легенда о всемирном потопе и судне-спасении… Да-да, помимо Ноя с его ковчегом, согласно этой легенде, на Ване было построено еще одно судно, которому, однако не суждено было плавать по волнам. Некая женщина попросила капитана судна взять на борт ее единственного сына, однако в просьбе ей было отказано. В отместку она за ночь сплела веревку, которой привязала корабль к скале hАйек, и когда вода поднялась, судно не смогло всплыть. Таким образом, к списку легенд о потопе следует добавить еще одну – древнеармянскую, сложенную, как мы видим, таким образом, чтобы не “помешать” Ною осуществить свою миссию.
Второй сенсацией стал обнаруженный опять-таки на Ване судостроительный узел, разработанный ванскими специалистами “нав-каца” и использовавшийся исключительно на этом армянском море-озере. Во всяком случае, пока нигде в мире подобного не обнаружено. Дело в том, что на Ване, как и на многих других озерах, ветры дуют с достаточным постоянством в течение нескольких часов или даже дней, в одних и тех же направлениях. Один из таких ветров на Севане, например, очень хорошо знаком нашим яхтсменам и морякам, и называется “мазра” по имени долины Масрик, откуда он и дует. Древнеармянские кораблестроители Вана, естественно, знали особенности местных ветров. Сметливые ремесленники решили использовать их для упрощения управления судном. На многих ванских кораблях, изображения которых встречаются в армянских миниатюрах, устанавливалась мачта с раздвоенным топом (верхним окончанием), подобно разветвлению дерева на два ствола. В армянском языке такое разветвление называется “hача”. Отсюда и наши топонимы hАчаджур – место слияния двух рек (родственный корень “hад” дал имя и древнеармянско-древнеперсидскому hАдруту – слияние рек), hАчасар или Джухтак сар – двойная гора, двойная вершина. Отсюда и термин ванского судостроения – “hача”, то есть, мачта с разветвлением наверху. В это разветвление посредством соответствующих канатов поднималась и вставлялась рея – деревянный ствол, на котором крепится парус. Поскольку ветер дует в постоянном направлении 12 и более часов, ванцы вставляли рею в hачу мачты и в течение всего плавания из Датвана в Ван не трогали ее, не меняли курс и положение рангоута (совокупность деревянной оснастки судна). А наутро ветер менялся с точностью до наоборот – и опять не было нужды ничего менять. Иногда даже повторяли форму носа и кормы – строили так называемые “макуйки” – челноки, чтобы не разворачивать судно. Такая вот ванская смекалка, давшая миру эндемичный судостроительный узел!
Вообще, с Ваном связаны многие страницы армянского “нав-каца”. Неоценимый вклад в историю армянской судостроительной терминологии внес великий армянский поэт средневековья, канонизированный как Армянской, так и Римской церковью Григор Нарекаци. Родившийся в прибрежном селе Нарек гавара Рштуник Васпураканского ашхара Великой Армении, живший у озера Ван и похороненный в монастыре Нарекаванк родного села (ныне полуразрушенном и превращенном в мечеть), Григор Нарекаци в своей “Книге скорбных песнопений” – “Матеан вохбергутян”, называемой в народе просто “Нарек”, в главе, посвященной катастрофе заблудшей души, сравнивает последнюю с кораблекрушением. Так вот, поэт так точно, а главное – в правильной последовательности описывает крушение судна и поломку его частей, что стало возможным восстановить целый армянский языковой пласт – судостроительную терминологию, которой занимался покойный ныне член-основатель клуба “Айас”, историк Баграт Садоян. Среди древнеармянских “морских” терминов – красивейшие и благозвучные, но ныне забытые слова, – их мы пытаемся вновь ввести в употребление среди армянских навазов-моряков. Это и арагаст – парус, и арасанк – ванты, и кайм – мачта, и тахтакамац – палуба, и многие другие. Описание Нарекаци не в последнюю очередь помогло восстановлению, к примеру, процессов постройки древнеармянских судов, которыми руководствовались айасовцы при креплении досок обшивки и палубы к скелету “Киликии” – это та же hача, мощные узлы развилки дерева, которыми крепились многие части шпангоутов, медные (вместо древнейших деревянных) гамы – заклепки для досок, и пр. и пр. Смех разбирает при воспоминании о том удивлении, которое выказывали наши гаишники, видя, как “эти сумасброды” везут из Иджевана в Масис два грузовика никому не нужных деревянных развилок-hача, любовно нами собранных в лесах из поваленных (и только!) деревьев. И это в годы “дровяного” бума-дефицита!..
Григор Бегларян
