Серьги царицы Тамары

Отрывок из книги Рубена Геворкянца “Параджанов. Коллаж на двоих»

Однажды Параджанов разбудил меня очень рано. Я спал в комнате-каморке на первом этаже с одним из его русских гостей, который сидел в колонии вместе с Параджановым. Отсидев двенадцать лет за убийство, он приехал в Тбилиси повидать Сергея Иосифовича. Параджанов представлял его всем как лучшего архитектора-конструктора, который отсидел двенадцать лет по политическим мотивам. Параджанов принес ему книги по архитектуре и заставлял его читать о Ле Корбюзье и других. А он был вором в законе и, как видно, отсидел не один срок, хотя на пальцах не было традиционных татуировок — колец. Когда он раздевался, чтобы лечь, все тело было в татуировках на разные душещипательные темы, и, конечно, звезды на плечах.
… Параджанов разбудил меня, и мы поехали на рынок. Я уже бывал с ним на рынке, и это было большое удовольствие. Как он хорошо торговался, часами спорил, снижал цены до минимума, а затем покупал за первоначальную цену. Просто от этого процесса он получал огромное удовольствие. На этот раз он покупал курицу, и обязательно хотел черную. Мы подошли к курдиянке, у которой было четыре курицы, из них три — черные. Сергей Иосифович начал торговлю. Конечно, вокруг собрались зрители, по ходу он рассказывал курдиянке об их народе, об их вере, об изидах, которые не приняли мусульманство и остались язычниками, рассказывал о курдских обычаях и … снижал цену на курицу. Потом, как бы случайно, заметил ее серьги, хотя он их заметил, еще когда мы подходили. Это были простые оловянные висячие серьги с маленькими кораллами. Он пристал к ней с просьбой продать ему серьги, мол, сегодня день рождения его сестры, и он хочет сделать ей подарок. Курдиянка сначала не соглашалась, потом заломила высокую цену. Шел торг, зрители разделились: некоторые уговаривали ее продать серьги, другие же — наоборот. Потом вдруг Сергей Иосифович сказал, что тогда он и курицу не берет, а взамен прибавляет один рубль к цене курицы и берет только серьги. Курдиянка растерялась, и в итоге мы взяли и курицу, и серьги, переплатив лишь этот один рубль. Курдиянка была страшно довольна. Я взял курицу, и мы ушли с рынка.
На обратном пути Параджанов сказал, что надо зайти на такую-то улицу, мол, там жил его дальний родственник дядя Вахо, он умер, и к этому часу его уже похоронили, но надо зайти на поминки. В комнате было много народу. Все были польщены тем, что пришел Параджанов. На поминках в Тбилиси я был впервые. Нас посадили во главу стола, налили белого вина и положили в большие тарелки плов в виде каши с бараниной. Я сидел с курицей за пазухой, и она все время вытаскивала голову. Параджанов говорил тост, который продолжался 15-20 минут. Все слушали с открытыми ртами. Он говорил об усопшем (который ушел из жизни на 91-ом году жизни), а в конце речи он добавил, что еще много лет тому назад усопший хотел подарить ему бокал бордового цвета, как память о себе, и долго хранил его где-то отдельно в серванте. Потом повернулся к сестре усопшего и в приказном тоне сказал: “Поищите в серванте на второй полке в углу”. Бокал нашли и завернули в газету. Параджанов взял курицу, а я очень осторожно нес бокал. По дороге он говорит: “Завтра все, что было у дяди Вахо, разделят родственники и соседи, а они, даже понятия не имея об этом бокале, будут хранить в нем лекарства или класть в него зубной протез, а ведь это Баккара – французский хрусталь 17 века. А я его подарю тому, кто в этом знает толк”.
Мы пришли домой, он отдал курицу соседке и попросил сварить, объявил, что сегодня вечером у него гости. К нему должна прийти жена посла Великобритании в СССР, а с ней — известные журналисты из Москвы, чиновники из МИД-а и т.п., в том числе и Нани Брегвадзе – знаменитая певица…
… Сейчас восемь вечера, и мы ждем гостей. Сергей Иосифович надел свою праздничную сорочку, конечно, опять черного цвета. И почему-то прикрепил медаль, на обороте которой было написано “За 15 лет безупречной службы в МВД СССР”. Кстати, он специально приладил ее именно наоборот, чтобы все читали надпись. Ровно в восемь часов пришли гости, их было человек пятнадцать, конечно, среди них и работники органов. Вечер проходил вяло. Только жена посла восторженно следила за каждым движением Сергея Иосифовича, а он, сидя верхом на стуле (это, как я уже говорил, была его любимая поза), не переставая говорил и творил. Делал свой очередной коллаж, разрезал бумаги, клеил и т.п. Этим он занимался всегда: и при гостях, и когда бывал один. При мне он собирал несколько коллажей, это длилось днями, и никто не имел права брать что-либо со стола. Иногда дети со двора приносили всякую ерунду: колесико от часов, кусок разбитого бокала и другие вещи. Сергей Иосифович отбирал и складывал их в деревянный ящик. Разговор затянулся. Нани Брегвадзе спела две песни. Параджанов извинился и сказал, что скоро вернется. Знаком позвал меня, и мы вышли из комнаты. Пройдя по балкону, мы вошли в чулан и, взяв с обеих сторон тяжеленный сундук, потащили его в комнату.
Англичанка, увидев сундук, всплеснула руками. Открыв крышку, Сергей Иосифович начал медленно вытаскивать содержимое: серебряный персидский кувшин, домотканые карпеты и ковры, наконец, со дна он достал старинный деревянный ларец. Параджанов осторожно положил его на стол, под яркий свет горящей большой лампы под абажуром… и открыл, прикрывая ладонью содержимое. Он обратился к англичанке: “Я дарю вам эти серьги, это серьги царицы Тамары”. В ларце на черном бархате лежали серьги курдиянки. Англичанка застыла, а вокруг все разом заговорили по-грузински и по-русски. Двое мужчин, которые представились как работники Министерства культуры, тихо, с деланной улыбкой, но возмущенно, говорили Сергею Иосифовичу: “Но так нельзя – это же историческое достояние страны”. А Нани Брегвадзе (по-моему, она обо все догадалась), обнимая за плечи жену посла, говорила: “Какой царский подарок”. Другие говорили по-грузински и возмущались. Но Сергей Иосифович ни на кого не обращал внимания. Англичанка благодарила Параджанова и говорила, что как только вернется на родину, тут же проделает отверстия в ушах, а затем сняла с шеи своего помощника-переводчика японскую фотокамеру “Асахи Пентакс” и подарила Параджанову. Потом все выпили по рюмке ликера и шумно разошлись.
Представление закончилось, сундук мы отнесли обратно. “Когда это ты успел?” – спросил я. Параджанов усмехнулся: “Тогда, когда ты сидел в туалете, а, правда, здорово было, как она дрожала от радости. А эти двое из Москвы? Ты видел их гэбэшные лица?” Он принес большой медный таз и начал мыть посуду. Это он делал сам – никого не подпускал. За день посуды накопилось много… Его лицо становилось серьезным, уставшим, плечи сгибались, словно под тяжестью лет, проведенных в тюрьме.
На следующий день он позвал своего соседа, милиционера, и подарил этот дорогостоящий фотоаппарат его сыну, восемнадцатилетнему мальчику, который увлекался фотографией…

Об Авторе

ПЯТНИЦА

Независимая еженедельная газета

Похожие материалы

Оставить отзыв

Ваш e-mail не будет опубликован. Обязательные поля помечены *