Карта Каменец-Подольска 1691 г., изданная в Париже после «окатоличивания» армянских приходов
Армянская церковь Святого Ованнеса, Феодосия
Генуэзская башня, Карантинный холм и армянская церковь в Феодосии
Итак, мы в Крыму, в Каффе – на родине нашего старого знакомого строителя Хачатура, отметившегося автографом на стене киевского Софийского собора в 1206 году. Впрочем, до того, как стать Каффой, город назывался Ардавда, Феодосия, Каффа, Кефе и вновь – Феодосия. А построенная через полтора столетия после Хачатура крепость, что на Карантинном холме, носит название Генуэзской.
В серьезно аргументированной и добротно иллюстрированной книге «Памятники армянских поселений» (Издательство «Айастан, 1987 г.) М.Пештмалджяна, посвятившего исследованию, можно сказать, всю жизнь, читаем: «Самое большое армянское поселение Крыма образовалось в древней Кафе (Феодосии) в Средние века. В 1475 году здесь проживало 46 тысяч армян, что составляло 65% населения. В городе были десятки армянских церквей, из коих уцелело 7. Самая древняя (из уцелевших) церковь Сурб Саркис. Ее стены украшены многочисленными хачкарами, и в том числе хачкаром, датированным VIII веком. И там же: «Армяне-старожилы жили в самой Кафе, а вновь прибывающей армянской бедноте приходилось поселяться за городской чертой. Так, в XIII — XIV вв. на берегу моря, восточнее Генуэзской крепости образовалась армянская слобода. В середине XIV в. ее обнесли оборонительной стеной для защиты от набегов татар. От этой слободы до наших дней дошли оборонительная стена Айоц берд и четыре маленьких церквушки. Пространство между армянскими церквами было застроено армянскими жилыми домами, которые не сохранились. В последние столетия район армянской слободы называется Карантином». Карантином – кто бы подумал, а!
А теперь обратимся к научной статье «Армянские кварталы средневековый городов Украины XIV — XVIII вв.» львовского исследователя Я. Дашкевича (Историко-филологический журнал АН Арм.ССР, ном. 2, 1987г.), где он описывает систему подобной застройки: «В некоторых городах (Киев, Львов, Станислав и др.) существовало по два [армянских] квартала – по одному в пределах укрепленного города и за его стенами. Армянские городские кварталы занимали обычно пространство между укреплениями (где были армянские, по названию, оборонительные сооружения) и центром города, причем одной, более узкой, стороной они могли примыкать к городскому рынку. Армянская площадь, в том случае, если она существовала в колонии, никогда не образовывала геометрический центр квартала, а смещалась по направлению к административно-экономическому центру городе (Каменец, Язловец), подчиняясь условиям рельефа (в Каменце площадь на возвышенности; в Язловце наоборот, внизу ущелья). Кварталы, расположенные в пределах укрепленного города, с точки зрения характера и плотности застройки были, в свою очередь, двух типов. При заметных территориальных ограничениях (например, во Львове) квартал состоял из одной-двух довольно длинных, но не на всю длину укрепленного города, параллельных улиц и одного-двух проулков с единственной доминантой – церковью».
Итак, из сказанного выше и фотографий, опубликованных Пештмалджяном, становится ясно, что в Кафе налицо армянская «типовая застройка» с церквами Ованнеса Мкртыча (Иоанна Крестителя), Сурб Саргиса (Святого Саргиса), Григора Лусаворича (Григория Просветителя), Сурб Степаноса (Святого Стефаноса), Ованнеса Аствацабана (Иоанна Богослова), Сурб Аракелоц (Святых Апостолов) и Сурб Геворга (Святого Георгия), которые связаны армянскими кварталами и ограждены крепостью, а руины крепостной стены называются Айоц берд, или в переводе – Армянской крепостью.
— И при чем здесь генуэзцы? – спросите вы. А ни при чем, если не считать того, что флаг генуэзской республики был копией стяга Киликийского Армянского царства, и словно выросшее из холма фортификационное сооружение имело армянскую оценку Քարանծին, Карантзин (Рожденный из камней [холма]), а «по-генуэзски» стало Карантином. Но самый интересный вклад в понимание положения дел внес А.Л. Якобсон своим исследованием «Крым в середине века» (М., 1973): «…один и тот же по рисунку декор свойствен и татарской мечети и медресе, и армянскому или греческому храму, и еврейской синагоге; мы встречаем его даже в генуэзских строительных надписях, украшенных «крымско-сельджукской орнаментикой» (на самом деле армянской по происхождению); особенно интересна в этом отношении надпись на башне консула Джудиче 1392 г. в Солдайе». Ого! Благодаря обобщению вдумчивого исследователя мы наконец понимаем, что вследствие традиционной ростовщической кабалы и заговоров уже прибравшие к рукам после Киликии также насквозь армянскую Геную, Джудич и его соплеменники на этот раз осуществили рейдерский захват Крыма. Но как всегда не созидали, а эксплуатировали армянский капитал и производственный потенциал. Получается слегка по Марксу, но и он, извините, – не алеут.
Руины армянской церкви в Румынии
При советской власти Карантин и вправду стал государственным заповедником, где регулярно проводились археологические раскопки. Зато в эпоху незалежности стал объектом самозахвата земель крымскими татарами, для защиты от которых и возводился в свое время Айоц берд. Вот такой фортель истории! Как заявил в марте 2007 г. Агентству УНИАН мэр Симферополя Геннадий Бабенко, «татарские самозахваты в Крыму являются хорошо организованным бизнес-проектом». А вот чей же это проект, становится ясно из политической позиции татарской оппозиции и недавнего заявления президента Турции Р. Эрдогана о том, что Турецкая республика никогда не признает присоединения Крыма к России. Согласно газетным публикациям, всего ими захвачено порядка 25.000-30.000 гектаров крымских земель. Когда в августе 2008-го внезапно скончался мэр Феодосии В. Шайдеров, то на форуме обсуждения новости первый же блоггер с ником Урал написал: «Он не любил кр. татар… и старался не пускть нас в Феодосию» (стилистика сохранена – Л.А.), а другой добавил: «Шарика убили за войну с Гриней, за земли Карантина или много знал». Может, и не убили, а действительно скончался от сердечного приступа. Или нет. Но тот факт, что государственный заповедник с бесценным археологическим потенциалом исследования древности станет завтра слободой турецкого каганата, ничем иным как убийством памяти, не назовешь. Потому что ни для одного историка не секрет, что этническая единица «крымские татары» – такие же «татары», как азеры – «кавказские татары» вплоть до первой четверти XX в. Турки это, обычные турки. И главный их вклад в историю Крыма – набеги, массовые убийства, грабежи и работорговля. Но сегодня это страдальцы «сталинского режима» и обладатели третьего государственного языка Крымской республики. А потому, чтобы забыть о них и развеяться, отправимся-ка на Северо-Запад.
«Безо всякого преувеличения можно утверждать, – писал замечательный славист и археограф Иван Линниченко, – что наиболее прославленные торговые центры Южной России, каковыми являются Львов, Луцк, Каменец-Подольский, своим богатством, пышностью и значимостью в большой мере обязаны особенно армянам. Именно благодаря этому проворному, способному ко всяким культурным начинаниям народу торговые центры Южной России стали посредником между торговцами Востока и Запада. Зная восточный образ жизни, владея восточными языками, будучи отлично знакомыми с путями сообщения на Востоке, наделенные храбростью, хорошо владея оружием, – качества, необходимые для совершения опасных путешествий по населенным разбойничьими племенами странам Востока, – армяне издавна приступили к сухопутной торговле между Западом и Востоком».
Считаясь с этим, польские короли, следуя друг другу, утверждали права армянских купцов, предоставляли им все новые привилегии. Столкнувшись с массовым отъездом армян из Подолья в связи с насильственным обращением в католицизм, польский король Ян Собесский попытался расширить их привилегии. В грамоте от 6 июня 1685 года он утверждал, что «надо учитывать проявленные людьми армянской нации на протяжении нескольких сот лет доброжелательность, мужество и смелость при защите Каменца, Язловца и Львова, а также других пограничных крепостей».
Однако началось все с того, что «в году господнем 1060, когда [царство] Ани перешло под власть иноземцев, – как писал в 1820 году видный историк и филолог Минас Бжишкян, – множество анийцев и окрестных армян, соединившись, вышли из Армении и начали переселяться в Польшу и Молдавию. В году 1062 князь Феодор пригласил их поселиться в столице страны Подолии – Каменце». Дальше – как обычно, по древнему сценарию: создание типичной для армянской фортификации крепости, которая, как и в большинстве древних армянских поселений мира, обязательно повторяла горный ландшафт и имела Армянские ворота. «Армянские ворота» – вообще ключик к пониманию развития городов мира, где в любом мало-мальски древнем слое они обязательно присутствуют в руинах раскопок или искореженном и перефразированном названии. А в стенах с данном случае Каменца — ни с того ни с сего возникший цветущий город с четырьмя великолепными церквами, в одной из которых стоял орган и хранилась украшенная золотом и серебром икона Богородицы из Ани. Были отстроены школа с венецианскими стеклами в окнах и вымощенным керамической плиткой полом, а также городской театр, начавшийся со школьного театрального кружка. Были отстроены больница, скрипторий, в дальнейшем –типография, клуб и международная ярмарка. Возникали и укрупнялись для экспортных целей мастерские гончаров, оружейников, мыловаров, шорников, обувщиков и меховщиков. Работали мельницы и хлебопекарни. Особенно славились армянские ювелиры Каменца, которые, подобно своим ванским коллегам, кроме красивых украшений, изготовляли также роскошную конскую сбрую и дорогое оружие. Одна из наиболее востребованных и уважаемых в Средневековье специальностей, аптекарство, помимо изготовления лекарств, включала в себя навыки по созданию косметических средств, духов, ликеров, водки, сладостей и конфет и была представлена, например, во Львове, именами армян-аптекарей Павла Абрагамовича, Михаила Аксентовича, Антона Глушкевича, Каспера Юзефовича, Теодора Торосевича, и других. В 1857 внук последнего завершает строительство газового завода, и город Львов получает уличное освещение. Директором завода назначается львовский армянин Адам Теодорович, позднее основавший Польское химическое общество. При этом одной из серьезных статей каменецкого экспорта была армянская книга.
Ирина Гаюк отмечает: «Возникает ощущение, что не существовало стороны жизни, где армяне не оставили бы следа. Вместе с тем были сферы, где армяне доминировали – оружейное и ювелирное дело, изготовление шелка и изделий из него, ковроделие, вышивание золотом и серебром, выделка кож (особенно сафьяна, кордыбана и замши). И всё это, как правило, сочеталось с активной торговой деятельностью. Армяне Львова и западноукраинского региона занимали ведущие позиции в левантийской торговле Речи Посполитой, а также играли важную роль в дипломатии и переводческом деле».
Трудно назвать предметами ремесла то, что по факту является произведениями искусства и хранится в Музее армянской культуры города Львова и других музеях-хранителях коллекций армянской культуры гигантского ареала Польши, Подола, Крыма, Молдавии, Валахии, Болгарии, Венгрии и прочих центров проживания армян. Будь то изделия фарфора и фаянса, деревянная мебель или ковры, церковные монстранции или иконы, книжные оклады или оружие, вышитая одежда или обувь – это всегда характеризуется высоким мастерством и мощным эстетическим посылом. А ведь это само по себе характеризует чрезвычайно высокий уровень бытовой культуры народа! И вообще его культуры.
В Каменце жили и творили армянские писатели, литературные переводчики, писцы, художники-миниатюристы и историки, сыгравшие важную роль в развитии культуры польских армян. Среди них следует упомянуть авторов ценнейшей «Каменецкой хроники» Тер-Ованеса, его сыновей и внука: тэрь Оксента, тэрь Григора и тэрь Акопа, а также автора «Истории Хотинской войны» Ованнеса и автора армянско-латинского и латинско-армянского словарей Степаноса Рошку с его богатым научным наследием. Было учреждено самоуправление на уровне духовного и гражданского судов, то есть Армянский магистрат, имевшийся в большинстве армянских поселений Подолья и Молдавии.
Когда старший брат великого художника, архиепископ Армянской апостольской епархии Феодосии Габриэл Айвазовский посетил Каменец в 1863 году, там еще сохранялись надгробные плиты с древними армянскими надписями.
Одним из первых покровителей армян на этих землях принято считать родоначальника польской королевской династии Ягеллонов Владислава Ягайло (1351-1434), который одержал блестящую победу при Грюнвальде над собранным по всей Европе тридцатитысячным войском тогдашнего «ИГИЛ-а» – таких же варваров и убийц, но с вроде бы противоположной маркировкой «крестоносцев». Очевидно, отвага местных армян и двух армянских конных полков из Киева и из других славянских земель сыграли определенную роль в высоком мнении Владислава об этом народе. Но кроме того, нельзя не учесть, что имя Ягайло – фактически этноним армянина. Во всяком случае, в его окружении было достаточно армян с чувством юмора. Потому что сына, рожденного семнадцатилетней Сонкой Голшанской от семидесятилетнего Владислава, назвать Варненчигом могли только они. Ведь Варн/эн/чиг – ничто иное как «поскребыш» (буквально – «последнее усилие»), и родители вряд ли могли предвидеть гибель царевича под Варной тридцать лет спустя. Хотя какое там последнее усилие: умер Владислав в 83 года от пневмонии, схваченной при «слушании в ночном лесу соловья». Ну кто способен на такие боевые подвиги в возрасте, когда другие и не слезают с лавки? Армянин. И не спорьте.
По свидетельству видного деятеля польской реформации Яна Ласицкого, «торговые караваны Речи Посполитой большей частью водили армяне. Предводитель каравана был наделен большой властью. Когда караван проходил через турецкие владения, предводитель получал неограниченные права над своими подчиненными. До тех пор, пока путешествие проходило через страны, находящиеся под властью полумесяца, он имел почти неограниченные права над всей экспедицией, как будто капитан корабля в открытом море». По соглашению 1585 года между поляками и османами, сведения о котором сохранились в судебных актах львовского лавничьего суда, имущество умерших польских подданных передавалось на хранение предводителю каравана, он имел право разбирать спорные дела, возникавшие в караване. И не было случая, чтобы «капитан» превысил свои полномочия или смошенничал.
Почетный доктор российской истории, этнограф Александра Ефименко писала: «Через Подолье шли восточные товары на Львов, Замостье, Варшаву, Вильно, Киев. Этим путем снабжалась Польша, Литва и даже Московия дорогими восточными тканями, шалями и коврами, дамасскими саблями, луками и стрелами, седлами и проч., конскою сбруей, сафьяном, винами, бакалеей, благоуханиями и мылами – одним словом, почти всем, что составляло комфорт и роскошь тогдашнего быта. Немудрено поэтому, что восточные торговцы разных национальностей охотно селились на этом пограничье, и так как встречали большое покровительство со стороны польского государства, то и оседали прочными колониями. Но ни евреи, ни греки – никто не привился к Подолью так, как армяне. Каменец сделался для них вторым Эчмиадзином, и все армяне, выбрасываемые политическими бурями из своей старой родины, находили на прекрасном Подолье новую. В конце концов вся восточная торговля очутилась в их руках; но за то же они всегда платили краю теплой привязанностью».
Но еще ранее польский историк и географ эпохи Ренессанса Мачиеш Миховита (Матвей Меховский) (1457- 1523) в своей книге «Трактат о двух Сарматиях», опубликованной в Кракове в 1577 году, говоря о каменецких и львовских армянах, пишет: «Армяне были весьма опытными торговцами, возили свои товары в Кафу, Константинополь, египетскую Александрию, Алкаир и индийские страны». И понятно, что во всем Подолье должности как главного, так и рядовых толмачей были монополией армян.
В местной церкви был похоронен католикос всех армян Мелькиседек, скончавшийся в Каменце 18 марта 1627 года. В хронике ученого философа и лингвиста Степаноса Рошки (1670-1739) читаем: «…Погребен в стене освященной им церкви Благовещения св. Богородицы согласно своему завещанию». Могила католикоса находилась у северной стены церкви, где был вделан барельеф, который в конце прошлого века был еще на месте, однако затем исчез, а некоторыми могильными плитами была вымощена дорожка в церковь. А ведь в Каменце нет турок.
Даже после катастрофического пожара 1602 года, когда «от жара плавились колокола армянских церквей», насквозь прогорели 900 армянских каменных домов и общинных учреждений, армяне Каменец-Подольска не махнули рукой на пепелище, а стали заново отстраивать его.
Но пожары, как и созидание, имеют авторов. Правда, в первом случае они остаются, как правило, анонимными, но легко определяемыми по следующим за ними историческим событиям. Они – как поцелуй мафии, сообщающей о своей готовности к уничтожению. Как звонок из оруэлловского министерства правды, готового к переизданию вчерашних газет. История великих пожаров, как и история войн, – это история наездов гильдий лентяев и бездарей на гильдии талантов и трудоголиков. И цель ГЛБ – численно и материально ослабить ТТ с помощью веками отработанной и опробованной методики. Обобрать, поджечь, обратить в нищих, распустить слухи, посеять рознь, яички саранчи, бациллы чумы, лишить авторитета и имущества. А в дальнейшем – уничтожить останки тел и строений, убить память. Это их метод. Пока жертвы живы, можно заставить их работать на себя в качестве бессловесных наемных исполнителей – с тем чтобы вернуться к прежнему ленивому, но отныне обеспеченному состоянию. А после смерти присвоить себе их открытия, славу и места в энциклопедиях. Бывает, что последовательность операций меняется, но пункты соблюдаются свято. Это опробованная веками невероятно эффективная и нечестивая технология поглощения всего: богатства, славы, места в истории.
Так что вскорости после пожара нагрянули турки. Потом случилась чума, унесшая 30 ООО жизней каменецкого населения. Потом – снова турки, осевшие в ослабленном городе почти на 30 лет и породившие волну эмиграции армян в Пловдив и Бургас. После изгнания турок случилось нечто помягче, но того же рода: невиданный наплыв саранчи по всему Подолу. И последняя «казнь египетская» – жесткий наезд папского престола, окончательно вознамерившегося обратить армян в католичество.
12 августа 1666 года папский представитель и активист ордена регулярных клириков Божественного Провидения Пиду, уже преуспевший в передаче иезуитам одной из львовских армянских церквей, и львовский епископ Н. Торосович, вместе с толпой насаждавших католичество других членов ордена, прибыли в Каменец и потребовали, чтобы армянские священники служили литургию «по католическому обряду», и в том числе — на латыни. Узнав об этом, возмущенные горожане вышли на улицу во главе с руководителем армянского магистрата. А это была сила. После долгих переговоров перепуганные папские делегаты согласились дождаться решения короля.
Армяне, понятно, собрали 2000 злотых, ценные подарки и в свою очередь делегировали в Варшаву двух армянских судей. Однако принял их в Варшаве не король Ян Казимир, у которого злотые все еще чеканились с VAN. HAER. REX в конце титула, а королева, беспримерная по тем временам интриганка Мария Луиза, от которой и в Париже с трудом отделались. Мария Луиза, ставшая Лудовикой для лучшего позиционирования в польской среде, спровадившая на тот свет предыдущего супруга, короля Польши и Литвы Владислава IV, но сумевшая добиться папского разрешения на замужество с родным братом покойного. Она торжественно восседала на троне дольше, чем каждый из настоящих королей – ее супругов. И к ней, представьте, приходят бедолаги армяне со всеми своими дарами и просьбами о сохранении национальной идентичности.
Руины армянской церкви в Польше
Коррупция – это когда взятку берешь и просьбу удовлетворяешь. Но польская королева из города Парижа не была ни француженкой, ни коррупционеркой: дары-то взяла, а просьбу не то чтобы не удовлетворила, а дала благословение на невиданную католическую атаку на армян. Она даже отправила Пиду письмо с выражением радости по поводу успеха начатого дела, а канцлер Пржимовский письменно предложил каменецким армянам «незамедлительно принять все исправления, необходимые для святой унии с римской церковью… как это сделали все другие армянские города Польши».
И папские посланцы вместе со своими учениками тотчас начинают в Каменце вносить в церковные книги изменения соответственно с католическим вероисповеданием.
1 октября 1666 года армянские священники Каменца приняли унию и отслужили литургию по католическому обряду. Но поскольку армяне и тут исхитрились, продолжая посещать богослужения по армянскому обычаю в других, не отъеденных иезуитами, армянских церквях Подолья, комендантом крепости был издан указ о запрете на выезд армян в предпраздничные и праздничные дни из Каменца. И вскоре разрешил въезд евреев.
Так что каменецкие армяне дождались будней и потихоньку уехали в другие города или перетекли к своим язловецким родственникам, которых пока не коснулись иезуитские гонения. В 1691 г. В Париже была издана карта Каменца, которую вы видите наверху – и не можете не заметить, что из всего армянского там указана лишь одна армянская церковь. Кальвинист Януш Радзивилл как в воду глядел, когда в Привилегии от 10 декабря 1615 года разрешал армянам «строить дома и приобретать имущество, чтобы привлечь побольше армян в город». И далее: «Поэтому мы даем свое согласие: не только те, которые давно переселились в наш город, но и те, которые должны прийти, имеют право покупать земли, строить дома и пользоваться всеми вольностями и привилегиями. Мы предоставляем армянам пастбища между Пацовом и Красным источником, от пастбища мельника вплоть до самого пруда с одной стороны, а с другой стороны поля от Кшивоудского канала до того места, где наши хлеба кончаются. И в то же время приказываем нашим наместникам, чтобы никто не решался наносить вред и ущерб этим местам. А также позволяем им [армянам], чтобы [они] имели свой особый цех и в судебных делах подобно армянам в Каменце, как в делах духовных, так и светских, юридических и уголовных, с правом апеллирования, когда между собой будут судиться. Одновременно [даем] дом для судопроизводства. Этой привилегией мы освобождаем их дома от налогов и приказываем, чтобы никто из наших слуг не смел притеснять их в торговых делах, посему назначаем армянам свободные места на рынках, дабы они избавлены были от посягательств евреев и других людей. Мы разрешаем, чтобы [они] имели свои кабаки, свободные и не обложенные налогом, чтобы не выполняли в городе принудительных работ, не давали никаких подарков. Но принимаем их в нашу юрисдикцию, и когда они будут судиться, апелляции от их суда к нашему замковому правительству должны приходить».
Вставшие перед дилеммой сохранения национальной идентичности или относительно спокойной жизни, многие богатые армянские предприниматели обращались в католичество, приобретали дворянское звание, покупали поместья и переселялись в свои села. Известный историк XIX века А. Ю. Ролле отмечает, что «в окрестностях Каменца не было такой дворянской семьи, в жилах которой не текла бы кровь армянина». Августиновичи, Бернатовичи, Стефановичи, Пирамовичи, Никоровичи, Болоз-Антоневичи, Захариясевичи и многие, многие другие экзотические для нас фамилии – а ведь это всё армяне, вынужденные играть по правилам приютившей их страны! Страны, куда, по словам известного польского поэта-романтика Винцента Поля, «армяне пришли еще до правления Пястов и осели на этой земле раньше, чем поляки. Поселившись на Полесье и Покутье, они принесли туда набожность и трудолюбие. Они строили города…»
В Армянском кафедральном соборе св. Николая в Каменец-Подольске хоронили представителей высшего духовенства и почетных, как правило наиболее зажиточных, армян города. Вот визуальное описание храма, данное в 1850-1856 гг.: «…кроме надгробий президента города Яна Чайковского и армянского адвоката Николая Чайковского с женой в галерее собора, слева стоял памятник из черного мрамора, на котором золотыми буквами было надписано: «Тут похоронен архидиакон Николай Богданович, 1796″. Здесь же находились надгробные плиты Николая Матусевича (1770) и советника Войцеха Шатбея (1787). Армяне также были собственниками пригородных хуторов и усадеб. Архивные источники начала XIX в. называют фамилии В.Ослановича, Е. Шагина, К. Чайковского, И. Декарпелевича, В. Шадбея и других, чьи деды и прадеды владели этими хуторами еще с XVII века».
После раздела Польши в конце XVIII в. весьма востребованной оказывается профессия землемера. И что вы думаете? Согласно фондам Каменец-Подольского заповедника, в качестве уездных землемеров здесь вновь упоминаются армяне Мисюрович, Абланович и Чайковский. Однако к 1820 году в городе осталось не более 70 домов армян. А в 1878 году польский исследователь Михаил Доронович перечисляет все оставшиеся армянские семьи Каменца: Шатбеи, Яновичи, Баласановичи, Вартабеды, Набидовичи, Муратовичи, Стефановичи, Защинские, Федоровичи, Якубовичи, Кугутовские, Чайковские, Ягушевские, Лукасевичи, Шушковские и Костецкие, и те в большинстве состояли в смешанных браках. Если вы приметили знакомую фамилию, то да, но к Петру Ильичу мы обратимся отдельно, если интересно. Мне остается добавить, что, согласно И.Гаюк, «только на Лычаковском кладбище захоронено около ста лиц с такой фамилией [Чайковский]». И скажу вам со всей убежденностью дотошного исследователя, что ни один из них, включая гения русской музыки, не имел сексуальных отклонений.
Но мы проехали мимо городов Ван, Великие Армяне и Малые Армяне, которые были здесь буквально по соседству. И это уже будет наш очередной – и трагический – рассказ о судьбе армян и армянских поселений восточной части Европы. А можно будет пуститься в дальнее путешествие, чтобы погостить в Европе Западной – в Испании, у Изабеллы Кастильской. Или проехаться в Клин, чтобы разобраться с «делом» Чайковского. Что нам стоит? Ведь весь мир – это «Армения от моря и до моря»! Выбирайте и голосуйте, дорогие мои.
Лия Аветисян
