Ованес Шираз (второй слева), Геворг Эмин (четвертый слева) и Метаксэ (пятая слева) с румынскими переводчиками, 1982 г.
Ованес Шираз и Уильям Сароян
Слева направо: поэт Артак Восканян, Ованес Шираз, муж Метаксэ Гамлет Агагулян с дочерью Лилит
Ованес Шираз
Родные и близкие Шираза после его похорон
«На моих похоронах увидишь сплоченность армянского народа»
Замечательная армянская поэтесса Метаксэ (1928–2014) в 2002 году в небольшой книге «Мои воспоминания о Ширазе» сохранила для бесчисленных поклонников Ованеса Шираза (1914–1984) знакомый всем образ уникально талантливого Поэта и самобытной, яркой Личности. В 1948 году благодаря однокурсникам Ереванского педагогического института имени Х. Абовяна она познакомилась с Ширазом, уже тогда всенародным любимцем. Судьба свела их и в Москве, где Метаксэ училась в Литературном институте им. М. Горького, а Шираз приехал на двухгодичные литературные курсы и, так и не доучившись, уехал. До конца жизни двух поэтов связывала теплая и искренняя дружба.
В собранных по крупицам историях Метаксэ немало места уделено смешным и курьезным, грустным и ироничным случаям из жизни Варпета, которые также иллюстрируют сущность поэта-самородка, поэта-провидца, поэта-хранителя национального самосознания армянского народа.
Мудрое решение
Ованес Шираз в молодости
Осень 1951-го. В Ереванском политехническом институте чествуют своего бывшего выпускника, поэта Геворга Эмина в связи с присуждением ему Сталинской премии.
В тот самый момент, когда лауреат произносил слова признательности в адрес руководителей страны, которые высоко оценили литературу и искусство, заслуги представителей культуры, в зале неожиданно появился Ованес Шираз.
Зал взорвался от аплодисментов. Эмин не сразу заметил Шираза. Он с недоумением смотрел то на переполненный студентами зал, то переводил взгляд на восседавший на сцене президиум. Сопровождаемый аплодисментами Шираз прошел в первый ряд и сел прямо напротив Эмина. Аплодисменты перешли в овацию. Шираз невозмутимо встал, повернулся к залу и, вытянув руку к стоявшему на сцене Эмину, назидательно изрек:
– Лауреату аплодируйте, лауреату…
И взмахом руки поприветствовав аудиторию, торжественным шагом покинул зал… Геворк Эмин счел опоздание Шираза нарочно подстроенным, чтобы провалить вечер. На следующий день он явился в кабинет председателя Союза писателей Аветика Исаакяна выразить возмущение поведением Шираза, чуть не провалившего его вечер, а посему заслуживающего, чтобы президиум правления обсудил вопрос Шираза и вынес ему наказание.
Во время заседания президиума некоторые писатели пристыдили-отчитали Шираза и предложили вынести ему строгий выговор. А когда прозвучало предложение исключить Шираза из Союза писателей, с места вскочил Сармен и с негодованием сказал:
– Товарищи, если сегодня среди нас есть люди с умонастроениями 37-го года, то мне здесь делать нечего! – и, вынув из кармана членский билет, положил его на стол.
Аветик Исаакян выслушал все выступления и вынес мудрое безоговорочное решение:
– Эмин, когда будет проводиться вечер Шираза, ты тоже войдешь в зал с опозданием…
После или перед?
Ованес Шираз, беседуя с группой художников, спускался по проспекту Маштоца. На перекрестке с улицей Амиряна он встретил работавшего в ЦК ЛКСМ Армении посредственного поэта, который, пользуясь своим служебным положением, активно издавался. Когда молодой поэт с иронией и бесцеремонно поздоровался с Ширазом, тот, улыбаясь, обратился к нему:
– Слушай, вышла шикарная книга. В ней напечатаны нынешние наши молодые поэты, а тебя там нет. Но ты не очень-то огорчайся, это, видно, в типографии оплошали…
– А что за книга? Как же меня забыли? Вот люди, а…
– Очень хорошая книга. Она о змеях Армении, ее хотят переиздать, я похлопочу, чтобы твое имя туда добавили. Вот только не знаю, где – после змей или перед скорпионами?..
Дуб
В советских республиках часто организовывались творческие визиты представителей литературы и культуры. В Армению прибыла большая делегация русских писателей. А до этого армянские писатели уже посетили Москву.
В актовом зале Ереванского государственного университета была организована встреча с гостями.
Союз писателей Армении Шираза ни в Москву не отправил и ни в предстоящих мероприятиях участвовать пригласил. Шираз узнал о встрече в университете от студентов.
Торжественная церемония уже началась, когда вошел Шираз. Зал мгновенно прореагировал бурными аплодисментами. Под непрекращающиеся аплодисменты Шираз медленно направился к сцене, где в ряд сидели русские писатели, а за ними – их армянские писатели-сверстники.
Докладчик прервал речь и беспокойно обернулся к собратьям по перу, которые с недоумением взирали на своих армянских коллег. Один из них вполголоса подсказал, мол, это поэт Ованес Шираз. Гости с удивлением и восхищением разглядывали поэта, пользующегося такой народной любовью, и улыбались. Шираз подошел, поприветствовал всех и, указывая пальцем на каждого, с присущим ему ширакским юмором выпалил:
– Куст… куст… куст… куст… куст…– и в конце, ткнув пальцем себя в грудь, заключил: “Дуб…”
Свое место
В Армению приехал Уильям Сароян. Его имя было у всех на устах и на слуху. Встретившись с Ованесом Ширазом у гостиницы «Армения», я спросила:
– Скажи, кто великий, ты или Сароян?
Он отвернулся, собираясь уйти. Я удержала его за руку.
– Вопрос твой неправильный… Он – прозаик, я – поэт. Он появился на свет и выполнил свою миссию, а я – свою. Я завершил собой армянскую классическую лирику…
– Что ты хочешь сказать?
Он выставил ладонь с широко растопыренными пальцами и, по одному загибая их, перечислил:
– Туманян, Терьян, Исаакян, Чаренц, я…
Стаей
На VI съезде писателей во время перерыва все вышли в коридор, переговаривались друг с другом. В одном конце коридора со своими коллегами беседовал первый секретарь ЦК Компартии Армении Антон Кочинян. Рафаэл Арамян из нашей группы писателей заметил:
– Посмотрите-ка на Ованеса Шираза. Вон он один, ходит взад-вперед.
Мы оглянулись: Шираз действительно вышагивал по коридору, попеременно и нервно откидывая пятерней то вправо, то влево свою шевелюру.
– Пойду посмотрю, что случилось.
Рафаэл сорвался с места, и мы следом.
– Шираз, ты что тут один делаешь? Видишь, какой свитой окружен Кочинян?
Шираз улыбнулся.
– Волки прогуливаются стаей, львы – в одиночку.
Пророчество
Я возвращалась со стадиона «Раздан», где наши футболисты проиграли. На углу улицы Амиряна встретилась с Ованесом Ширазом. Грустно и понуро он шел домой. Заметив меня, остановился, подождал, пока подойду.
– Ну, что за дела?
Я взволнованно заговорила, мол, каждый наш игрок в отдельности силен, но вот вместе играют неслаженно, не сообща, потому что мы, армяне, разобщенные, не сплоченные…
Шираз прервал меня:
– Ну что ты несешь? С чего ты взяла? Задели твое национальное достоинство, вот ты и ворчишь… Вот на моих похоронах увидишь, да-да, на моих похоронах увидишь сплоченность армянского народа…
Шляпа
В Союзе писателей был пленум по поэзии. Ованес Шираз подошел к гардеробной в тот момент, когда там поэт Цакан Шогенц с шляпой в руках что-то искал на вешалке.
– Чем ты занят, Цакан?
– Да вот ни одного пустого места шляпу повесить.
– А ты на голове пристрой, – пошутил Шираз.
Вагоны и паровоз
В 1965-м в зале Академии наук проходил совместный пленум писателей, архитекторов и композиторов. На пленуме присутствовал первый секретарь ЦК Компартии Армении Яков Заробян. С докладом выступили руководители трех творческих союзов. Первый секретарь правления Союза писателей Эдуард Топчян в своей обстоятельной речи, упомянув имя Ованеса Шираза, подчеркнул, что он в своих произведениях часто говорит об Арарате, Ани и Араксе, о плененных землях, разжигает страсти у народа.
Шираз возмутился, хотел выступить. Но не все члены президиума были согласны и не хотели предоставить слово поэту. В этот день заседание пленума вел председатель Союза композиторов Эдвард Мирзоян, который очень любил Шираза, и, взяв на себя ответственность, разрешил ему выступить. Шираз подошел к трибуне.
– Товарищи, тут докладчик чуть было не вывел меня националистом. Я не буду говорить речь, как он. Я только образно выражусь, и вы меня поймете… У матери есть два сына. Оба воевали против врага. Один вернулся домой с победой, орденами и медалями, а другой остался в плену. Спрашиваю вас: о ком будет плакать мать?
И в зале раздался гром аплодисментов.
– Не печатают мои поэмы… И поэмы меня спрашивают: «Ованес, когда же, наконец, мы родимся? Когда на свет появимся?..»
В зале прозвучала реплика Амаяка Сираса:
– Не хочешь сократить ни одной строчки…
– Кто сказал, не хочу?.. Товарищи, вы знаете, что наша большая родина помогает сейчас народу Индии хлебом. Так вот представьте, стоит состав с зерном. Я говорю, ладно, не нравится этот вагон, я его сниму, и вон тот не нравится – и его сниму, и тот тоже не хотите – тоже сниму… А они мне говорят — да нет же, ты должен снять паровоз… Я им и говорю, как же так? Состав не двинется, зерно до Индии не доедет, народ Индии от голода умрет.
В зале долго не утихали аплодисменты.
А какая разница?
80-е годы. Общественность столицы собралась на торжественное открытие памятника Вардану Мамиконяну. Из-под белого савана вырисовывались очертания скульптуры Ерванда Кочара – конь-исполин и его всадник, готовые воспарить. На открытии присутствовали видные деятели литературы, искусства, культуры и науки. А также первый секретарь ЦК Компартии Армении Карен Демирчян, второй секретарь Павел Анисимов, заведующие отделами ЦК и другие официальные лица. С опозданием пришел Ованес Шираз. Поочередно со всеми поздоровавшись, прошел вперед, пожал руку Карену Демирчяну и, приветствуя Анисимова, сказал:
– Здравствуйте, товарищ Суслов.
Демирчян сделал вид, что не расслышал слов Шираза, а Анисимов пристально посмотрел на Шираза, его верхняя губа вздрогнула, но он промолчал. Кто-то из свиты Демирчяна мимикой и жестами пытался образумить Шираза и, наконец, подошел к нему и шепнул, что второй секретарь не Суслов, а Анисимов.
Шираз, спохватившись, виновато улыбнулся, наивно и с удивлением:
– А какая разница? Оба же русские…
Розыгрыш Азата Шеренца
Как-то летним вечером мой муж вернулся в приподнятом настроении:
– Шираз – соль нашего города…
– Что случилось? – я улыбнулась.
– На прошлой неделе в открытом кафе у гостиницы «Ереван» собралась компания, там были Ованес Шираз, Сос Саркисян, Апер (Вагинак Маргуни), Эдгар Элбакян, Сурен Аветисян, Сейран Халтамаджян, Чепо (Геворк Чепчян), Владимир Абаджан, Азат Шеренц и еще несколько человек. Шеренц прервал беседу и обратился к Ширазу:
– Шираз, очень хочу твою книгу «Памятник моей матери» с твоим автографом.
– Нет у меня…
– Купи в магазине и подари, – улыбнулся Шеренц.
– Где же я возьму? Разве она есть? Ты, что, не знаешь, мои книги раскупаются, не бывает их в магазинах.
Проходит несколько дней, группа артистов, в том числе и Шеренц, выезжают в села на встречу со зрителями. В одном из сел, в доме у председателя колхоза Шеренц увидел два экземпляра книги Шираза и попросил один из них. Так вот вчера в этом же кафе Шеренц подошел к нам, подмигнул всем и положил перед Ширазом книгу «Памятник моей матери».
– Вот, возьми и надпиши.
– Ишь ты! Откуда достал?
– Из магазина. Полно было, лежали запыленные.
– Да ну! А не врешь? А ну-ка говори, из какого магазина? Зайду посмотрю, что случилось, почему книгу не берут? – грустно произнес Шираз.
– Надпиши – скажу, – настаивал Шеренц.
– Нет! Пока не скажешь – не надпишу, – заартачился Шираз и положил книгу в карман.
– Отдай мою книгу! Она же моя, ты что кладешь в карман? – улыбнулся Шеренц.
– Вай! Верно, твоя, – растерянный и подавленный Шираз удалился.
А сегодня Шеренц досказал, чем вся история закончилась.
– В полночь я вскочил от телефонного звонка. «Кто это?» – спрашиваю спросонья. «Как – кто? Я это. Скажи, в каком магазине брал мою книгу, да еще запыленную?». Я расхохотался, вы представляете, какое было удовольствие! «Что смеешься? Правду говоришь, мои книги лежали в магазине?» – «Да, да, Шираз, твои. Сейчас и гениев не читают. Твои книги залежались». – «И запыленные?» – «Да, Шираз, поверь». – «Говори сейчас же, в каком магазине, не то знаешь…». И Шеренц его успокоил: «Давай, дорогой Шираз, доживем до завтра, наступит утро, встретимся, и я тебе все скажу…»
Подготовила и перевела Каринэ Халатова
