Аво Увезян за любимым делом
Сигары PG
Сигары CAO La Traviata Evil Snowman
Основатель С.A.O. International Джано Арет Озгенер с сыном Тимом Озгенером, который в 2007 г. занял пост президента компании
Поэзия и будни, кто вас сводит? Армяне, конечно. Кто ж еще способен на протяжении бесконечной истории писать о любви ко всему: родным долинам и тяжелой доле; кротким матерям и матери-Родине; товарищам по оружию и товарищу Сталину; тайной возлюбленной и тайнам Вселенной; седой старине и седовласому Арарату; свежим розам и розовому варенью; своей родне и родному языку; обители любви и монастырской обители; героической выдержке и выдержанному вину; крови храбреца и родному крову; аромату хлеба и «хлебному» месту; утренней дымке и табачному дыму. И почему-то всегда и повсюду, где бы и чем бы ни занимался армянин, к его мыслям и чувствам, и даже к делу, примешивается табачный дым. Это на первый взгляд кажется, что у армян, как у народа Востока, в поэзии должны быть одни лишь розы, вина и прекрасные женщины. На деле армянская поэзия пестрит литературными образами заядлых курильщиков и табачного дыма как средства передачи поэтического настроя. Даже в 1937-м, когда было, о чем задуматься.
Курил я долго, до зари курил,
Как будто с кем-то близким говорил,
И душу мне отяжеляла грусть,
Как пепельницу – черных спичек груз.
Я всё курил, а пепел гас и рос
Над мертвой колоннадой папирос,
И как руины сердца, в сизой мгле
Стояла пепельница на столе.
Гегам Сарьян, 1937 г. (перевод В. Тушновой)
Бывало, что розы всё же упоминались, но – с табаком. Как, к примеру, в стихах тонкого мастера поэтического пера Паруйра Севака, написанных гораздо позже:
Я слышу розы красной крик
сквозь горьковатый дым табачный
и сквозь холодный дым зимы.
И голос маленькой, невзрачной,
мне неизвестной птахи вдруг
приносит звуки одобренья
в часы передрассветной тьмы
сквозь горьковатый дым табачный
и сквозь холодный дым зимы.
И, кажется, что почтальон
меня немедля осчастливит,
достав из сумки два письма.
Но писем нет.
Стоит зима.
И курится дымок табачный.
1959 г., (перевод Д. Самойлова)
И стоит ли добавлять, что курильщиками полны страницы произведений Уильяма Сарояна, чье доброе и прокуренное сердце покоится в Государственном Пантеоне Армении? А в первой редакции балета «Гаянэ» Арама Хачатуряна героиня, танцуя, собирала с подружками не что-нибудь, а табачный лист с колхозной плантации?
Словом, табак для армян – больше, чем табак, а само табаководство имеет древнейшие традиции, чему свидетельство – травники и сборники рецептов, труды великих врачевателей Средневековья Григора Магистроса, Мхитара Гоша и Амирдовлата Амасиаци. «Возьми привядший лист табака, сверни его в рожок, высуши в тени. А если случится порез или другая рана – подожги этот рожок, собери пепел и присыпь им рану. Остановит кровь и не даст ране нагноиться», – советует лечебник XII века. Всего-то пара строк о первой медицинской помощи – и большая проблема для историков освоения Америки, якобы осчастливившей человечество табаком, картошкой и кукурузой.
Как бы то ни было, среди основателей и промоутеров солидных табачных брендов мира особенно много армян, и трудно сказать, кто из них более знаменит.
Аво Увезян
Сын чудом выжившего уроженца Мараша Акоба Куюмджяна и счастливо спасшейся от резни девочки из Харберда Сатеник, Аво Увезян родился в Бейруте в 1926 г. Отец был известным дирижером и композитором армянской духовной музыки, мать – певицей в руководимом им хоре, и взявший кличку отца Увез (комар) в качестве сценического псевдонима, Увезян поначалу продолжил семейную традицию. В четыре года сел за рояль, окончил армянскую общеобразовательную школу, освоил французский, английский, арабский, турецкий языки. Языки вообще ему удавались с лету, и сегодня он владеет десятью. В 16 лет получил от нью-йоркской тети пластинку с записями джазовой музыки. Вскоре собрал джаз-трио Lebanon Boys из школьных друзей и стал зарабатывать деньги на карманные расходы, выступая на летних эстрадах и в ресторанных залах. Популярность юного джазмена и композитора росла, и вскоре Увезян с группой получил годовой контракт на выступления в Багдаде, а после завершения – во дворец к самому шаху Ирана Резе Пехлеви, но всего на неделю. На вопрос протокольной службы шаха о языке общения двадцатилетний Увезян ничтоже сумняшеся назвал фарси, услышанный им всего пару раз. Но через пару недель пребывания в Тегеране юношеский треп стал реальностью! А гастроли во дворце шаха растянулись на год. Там же, во дворце, Аво попробовал свою первую сигару. При расставании Реза Шах спросил, чем бы смог отблагодарить талантливого музыканта, и тот попросил о содействии в получении американской визы. Ну очень по-армянски. Через неделю самолет уносил его в Нью-Йорк – к любившей джаз тете, образованию в знаменитом музыкальном колледже Джуллиард, женитьбе на ни слова не знающей на родном языке армянке, службе дизайнером на ювелирной фабрике тестя и другим американским чудесам.
Есть песни, которые известны нескольким поколениям живущих по всему свету людей, и “Strangers in the night”, написанная Увезяном и до последнего дня исполнявшаяся Фрэнком Синатрой, – одна из них. Однако мелодия была куплена у Аво продюсером The Beatles Бертом Кэмпфертом, автором саундтрека к комедии «Человек, который мог быть убит» с участием знаменитой Мелины Меркури и наших соотечественников Грегора Аслана и Роберта Кута, и вопреки обещанию, не фигурировала в титрах фильма как принадлежащая Увезяну. Деньги, конечно, грели душу Увезяна, но когда Кэмпферт нарушил обещание, тот по своей правдивой натуре продемонстрировал общественности официально зарегистрированные права на песню, и Кэмпферт был посрамлен. И не единожды: на авторство мелодии претендовали также хорват Иво Робич и американец Ральф Чикорел. Более того: американец армянского происхождения с многозначительной фамилией Непропал (чи/корел) добился решения суда о признании 28 из 32 тактов мелодии продуктом его творчества. Как бы то ни было, все поименованные претенденты ведут свои споры в мире ином, а Увезян продолжает музицировать и курить свои сигары, опекать джазменов и простых страждущих, как бы подтверждая истину о том, что Мелодии рождаются в душах Добряков.
Уже перешагнув пятидесятилетний рубеж, Аво Увезян остался вдовцом, переехал в Пуэрто-Рико, вновь влюбился, женился, создал новую джаз-группу и открыл по-бейрутски вкусный ресторан. В качестве особого угощения для друзей и клиентов, приглашенный абориген флегматично скручивал на месте сигары, не глядя на докучавшего советами Увезяна. Вскоре эти по-особому «вкусные» сигары стали необычайно популярны и за пределами ресторана Аво. Так в 1996 г. ресторанный бизнес джазмена Увезяна породил бизнес производства сигар «Аво», включивший также собственную уникальную плантацию табака. Эти сигары входят сегодня в ряд наиболее престижных товаров люкс-класса наряду с автомобилями «Роллс Ройс», часами «Ролекс», коньяком «Арманьяк» и костюмами от Армани. Собственно, такова «упаковка» съезжающихся в Базель на ежегодный фестиваль джазовой музыки Увезяна его именитых гостей. Но самое интересное здесь то, что все специалисты подчеркивают не только отличие увезяновских сигар гармонией вкуса, аромата и цвета, но также их похожесть на характер человека с хорошим вкусом в любой сфере творчества – Аво Увезяна!
При этом неуемный, много курящий и музицирующий человек под 90, которому скучно среди пенсионеров Нэшвилла, где живут жена и дочь, летающий ежемесячно из США в Доминиканскую республику для контроля за качеством производства сигар, права на продажу которых проданы им фирме Davidoff, сказал недавно в интервью:
— Сердцем я армянин. Тот факт, что я родился и вырос в Ливане, делает меня ливанцем. И я люблю эту страну. Так что, наверное, правильнее сказать, что я – ливанский армянин. Хотя я считаю, что главное – сам человек.
Возможно, Аво Увезян остался бы памятен нам исключительно как автор песен Синатры и великий джазмен, если бы однажды, когда он выступал в Пуэрто-Рико на сольном концерте, к нему не подошел бы некто, сказавший:
— У нас с Вами есть кое-что общее. Я наполовину армянин.
Жак Мелконян
Это был Жак Мелконян, будущий близкий друг Аво и крестный его дочки Карин, которую Жак крестил в Армянской церкви Женевы. Именно после крестин, когда им принесли в ресторане чек в том числе на 52 швейцарских франка за две сигары, Жак спросил:
— Аво, а ты не хочешь производить сигары?
Жак – потомок замечательной династии Мелконян и владелец одной из старейших в мире табачной компании K&G Melkonian, основанной его прадедушкой в Каире в 1882 году. Популярные и дорогие сигары “THE KNOCKANDO SELECTION” – это его продукция. Знаменитые портреты Уинстона Черчилля с сигарой – да, это курение мелконяновских сигар. Но главное, что сделали предки Жака, – это не потакание вкусам британского премьера, а создание и содержание армянских лицеев в Каире и на Кипре, откуда вышли высокообразованные люди своего времени. Еще недавно потомок славной династии занимался популяризацией сигар в России, где создавал клубы любителей сигар, спонсировал первый номер легендарного российского журнала «А-Я», где выступал под псевдонимом Борис Кармашов, сегодня коллекционирует картины и еще что-то. Эй, армяне, где вас носит и куда заносит?
Расцвет русской литературы, пришедшийся на конец позапрошлого и начало прошлого века, также сопровождался описаниями «дыма папирос». Куприн и А.Толстой, Блок и Бальмонт с описывали египетские папиросы «КЕФ», название которых являлось аббревиатурой названия фабрики табачного магната Коканяна – Kokanian’s Egyptian Factory of Tobacco. «КЕФ» с армянского узнаваемо переводилось тогда словом «пир», но сегодня в словаре наркоманов это количество гашиша, необходимое для одной закрутки, а горе-филологи пытаются выдернуть его этимологический конец из арабского слова «кайф». Фабрика Коканяна была великим детищем своего времени, одним из столпов египетской табачной индустрии, основанной армянами, покинувшими этот благодатный край после гибели Гамаля Абдель Насера, когда веротерпимость в Египте резко пошла на убыль. Коканянов много в науке и технике и «вкусных» областях деятельности. Даже замечательная хозяйка и мать двух наших великих – Анастаса и Артема Микоянов (в том числе автора идеи и покровителя бесценной «Книги о вкусной и здоровой пище» 1955 г.) – Талида Отаровна, в девичестве носила фамилию Коканян. А ростовский композитор Галуст Коканян и его друг, поэт Левон Маилян, написали недавно гимн объединенному Кавказу с таким вот «вкусным» припевом:
Сладкий запах очага и хлеба,
Молоко, чурек, овечий сыр,
Синее безоблачное небо,
Раскаленный докрасна тандыр.
А что? Вкусно. Но на гимн не тянет, хотя мы не послушали музыку Коканяна.
Магистр Колумбийского университета, сын константинопольских армян Джано Арет Озгенер (Восканян) начал свою сигарную карьеру с создания моделей, производства и раскрутки знаменитых трубок из пенки – минерала, добываемого на его исторической родине. Вначале это было просто увлечением молодого инженера-курильщика. Но в 1968 году он основал в Нэшвилле (США) фирму по производству курительных трубок и назвал ее своими инициалами, CAO, и вскоре производимые Джано Озгенером пенковые трубки стали самыми популярными в мире. Будучи любителем изысканных вещичек и толковым инженером, Озгенер переделал как-то старинную шкатулку в хьюмидор – коробку для хранения сигар с режимом оптимального увлажнения. И хьюмидоры Озгенера приобрели бешеную популярность, став предметом гордости Брюса Уиллиса, Арнольда Шварценеггера и других звезд кино и от-кутюр. Спустя почти тридцать лет после своего триумфального вхождения в рынок табачных аксессуаров Джано стал выпускать в Никарагуа знаменитые сигары высшего класса САО, с которыми провозился почти два года, добиваясь высокого качества. В феврале 2001 года, спустя всего 7 лет после основания компании, сигары CAO Extreme Churchill стали лучшими в мире, обогнав многие истинно кубинские табачные продукты. Ну и при чем тут армяне, спросите вы, если человек живет в США, производит сигары в Никарагуа и Гондурасе и даже женился, говорят, на турчанке? А вот причем: «Если моя сигара САО дарит человеку радость, хотя бы на час-другой, можно смело сказать: я самый счастливый человек на планете», — говорит Джано Озгенер. Так умеют думать только армяне.
Пол Гармирян
Знаменитые сигары PG – детище Пола Гармиряна, доктора в области международных отношений, писателя и популяризатора культуры курения сигар. Этикет курения, протокол, условия хранения и вызревания сигар, их восстановления и упоения этим сложным отдыхом – всё это содержится в его книге The Gourmet Guide of Cigars («Изысканное руководство по потреблению сигар»), пережившей 10 изданий. Доктор Гармирян имеет схожую со своими коллегами, конкурентами и соплеменниками в одном лице биографию: сын бежавших в Ливан армян Геворка Гармиряна и Мэри Качикян, получивший среднее образование в Бейруте и продолживший его в Лондоне и Вашингтоне, где стал профессором одного из университетов. Да, отец курил сигары, и это было признаком и символом достатка. Но когда в свой первый приезд в США, войдя в гостиницу, юный Пол увидел курящего сигару коридорного, то поспешил написать отцу: «Ты представляешь, папа, здесь даже коридорные курят сигары – вот какая Америка демократическая страна»! Конечно, в дальнейшем он убедился, что сигара-то была копеечной благодаря низким налоговым сборам, в отличие от Ливана. И воняла так, что навеки отбивала охоту попробовать. Но таков аромат демократии в максимальном приближении. Однако Гармирян был настоящим ученым, и испытывал к феномену сигары научный интерес. Уже в зрелом возрасте, отвлекшись от своей научной карьеры, он стал изучать научную литературу по табаку, и с удивлением обнаружил в Библиотеке Конгресса и других книгохранилищах покрытые пылью папки с более чем пятью сотнями написанных на рубеже XIX — XX веков диссертаций. Оказывается, лишь после инициатив Адольфа Гитлера по борьбе с курением и антитабачной политики нацистской Германии, исследования были прекращены повсеместно. В 1939 году нацистский исследователь Франц Мюллер стал первым ученым, который в ходе специального, осуществлявшегося по заказу Вермахта, исследования зарегистрировал связь между курением сигарет и раком легких. И уж потом, в 50-е годы, победившие нацизм в Германии, но не в себе, американцы продолжили эти исследования. Но обо всем об этом в книге Гармиряна ни слова, просто пришлось к слову в связи с мировой истерией, связанной с курением.
Гармирян – не поэт в буквальном смысле слова, хотя любит музицировать на гитаре и фортепиано. Но страсть и тяга ко всему прекрасному, выраженные не только в его сигарах с лично придуманными бантами, вообще не только к материальной красоте в изысканных фирменных зажигалках, пепельницах, но также в чувстве вкуса во всем, делают его поэтом. И он человек чести, цитирующий своего отца: «Самое главное – это привносить честь в свою семью, затем ты должен нести честь в свое окружение, а потом – в страну».
Так что закончим наше исследование армянской табачной поэзии стихами замечательного Гегама Сарьяна:
… А кальяна дым, в небо поднимись,
Проблуждай меж звезд, он бы не сыскал
Свет, как у Гюльнар, устремленной ввысь.
Подобной Гюльнар весь Иран не знал.
Но армяне знают. Про всё на свете. И даже про то, как производить сигары, которые наверняка не курил Патриарх Айк. Или все же курил?
Лия Аветисян
